Из истории Свердловского отделения Художественного фонда СССР
1940-х годов: рождение организации
и начало ее работы

Архивные документы, связанные с деятельностью Художественного фонда СССР, начиная
с 1940-х годов и вплоть до изменения государственно-социальной формации страны в 1990-е годы, еще не проанализированы исследователями. Вместе с тем всё, что имеет отношение к работе этой общественной организации, занимавшейся материально-бытовым обеспечением художников и искусствоведов, их социальной поддержкой, чрезвычайно важно описать, зафиксировать, отразить в специальной научной литературе в настоящее время, уже чуть отдаленное от советской эпохи. Это необходимо для того, чтобы у современников появилось конкретное, объемное и беспристрастное, очищенное от любых конъюнктурных и идеологических соображений, представление о том, чем занимался Художественный фонд СССР. Предлагаемая статья с опорой главным образом на корпус архивных источников, приводимый в ней, имеющих отношение к первому десятилетию существования Свердловского отделения фонда, ставит своей целью постановку такой искусствоведческой проблемы, несколько лет назад еще невозможной по идеологическим мотивам, а также осуществление первых практических шагов в решении подобной исследовательской задачи.

Художник Фёдор Шмелёв в самом начале 1940 года сообщал после возвращения из командировки в Москву среди прочих новостей о том, что в столице планируется создание Художественного фонда. На этот счет он сделал лаконичное замечание о нововведении, обращенное к художникам: «Создан будет Художественный фонд. Все члены (Оргкомитета Союза советских художников. — Прим. А. А.) могут быть участниками Художественного фонда» [14, л. 36]. На протоколе этого общего собрания, хранящемся в Государственном архиве Свердловской области, сделана рукописная пометка председателя, который вел то заседание: «Ответить Шмелёву на заданные вопросы товарищей» [14, л. 35]. Эти вопросы в том числе касались и того, что сообщил им об организуемом фонде вернувшийся из командировки живописец. Так, художник Олег Бернгард спросил у Ф. Шмелёва: «Что будет представлять из себя Художественный фонд?» [14, л. 37]. К сожалению, ответ, если он даже и был дан ему в тот день в устной форме, в уцелевшем протоколе в письменном виде отсутствует.

Фёдор Константинович Шмелёв. Фото из архива Свердловского отделения Союза художников России

Дальнейшие события вокруг появления новой организации в Свердловске развивались не так стремительно, как можно было бы подумать, зная жесткую властную руку сталинского времени. Следующее упоминание о Художественном фонде СССР встречается уже только в документе конца марта 1940 года, который в свою очередь хронологически последовал за постановлением Совета народных комиссаров СССР от 4 февраля 1940 года об учреждении фонда в Москве. Задержка с учреждением республиканских, областных и краевых отделений фонда была связана с необходимой перерегистрацией членов и кандидатов в местные творческие союзы — тех художников, которые, собственно, и могли пользоваться благами, прописанными в его уставе. В одном из протоколов собрания свердловских художников есть следующее упоминание, которое и позволило связать воедино эти два организационных процесса: «Выяснить в Москве следующие вопросы: 1. Об организации Художественного фонда. 2. О финансировании Союза. 3. Об инструкции перерегистрации членов и кандидатов ССХ. 4. Об организации творческих мастерских» [15, л. 14]. Однако к осени 1940 года предполагавшаяся перерегистрация так еще и не была закончена. В протоколе заседания правления от 2 сентября 1940 года содержится решение «начать перерегистрацию с 6/IX», а также фиксируется намерение оповестить об этом всех художников [16, л. 8]. Вместе с тем, как удалось выяснить из других источников, в то время отсутствовал еще и сам устав Художественного фонда СССР, утвержденный официальным образом Советом народных комиссаров СССР несколькими годами позднее. За подписями заместителя председателя Совета народных комиссаров Вячеслава Молотова и управляющего делами Совета народных комиссаров СССР Якова Чадаева он был узаконен только 3 июня 1944 года [6, л. 4]. Продолжавшуюся работу вокруг организации фонда как в Москве, так и на местах, в том числе в Свердловске до 1944 года, прервала начавшаяся Великая Отечественная война, впрочем, эта работа не остановилась совсем.

Уже в конце 1941 года правление творческой организации художников приняло решение «просить Художественный фонд СССР открыть отделение Худож[ественного] фонда в Свердловске при Свердловском Союзе советских художников» и «выдвинуть тов. Голубчикова Н.П. заведующим отделением и поручить ему в ближайшее время начать работу по организации отделения» [17, л. 3]. 3 марта 1942 года правление даже утвердило план мероприятий отделения Художественного фонда [18, л. 30]. 15 июня 1942 года общее собрание свердловских художников проводил московский скульптор Сергей Меркуров, видный деятель монументальной пропаганды, в будущем директор Государственного музея изобразительных искусств им. А.С. Пушкина с 1944 по 1950 год. На этом заседании была подвергнута критике работа председателя Свердловского отделения местной творческой организации, скульптора Анатолия Анисимова и состоялись выборы в правление. Художественный критик из Москвы Осип Бескин, также участвовавший в этом заседании, заметил в своем выступлении: «Живу здесь около 8 месяцев, мною выпущено 15 плакатов, — это выходит по 5 плакатов в месяц, а это мероприятие тоже не нашло отражение в работе правления, как не нашло и текстильное производство. Не отмечена и работа скульпторов, одним словом, творческая жизнь союза мертва, и только за последнее время она начала оживать. Коллектив художников г. Свердловска, как я теперь узнал, по ряду товарищей стоит выше ряда других периферийных художников, но с ними не работали и ими мало интересовались, поэтому он на выставках в Москве занимал одно из последних мест» [19, л. 10]. В решении заседания было отмечено, что «в военный период правление не нашло достаточно активных форм переключений творчества художников на оборону страны» [19, л. 13], а это происходило в то время, когда перед лицом врага находились «сегодня мы (художники разных частей страны. — Прим. А. А.) — москвичи и свердловцы» [19, л. 11]. Чтобы изменить ситуацию в положительную сторону в области агитационной, патриотической и монументальной пропаганды, свердловчанам была дана надежда на положительное решение вопроса со скульптурной мастерской. С. Меркуров поручился организовать в Свердловске общую коллективную мастерскую для уральских скульпторов [19, л. 12]. Дальнейшая судьба обещания неизвестна, но есть предположение, что оно осталось просто на словах, так как в соответствии с порядком передачи местному отделению фонда в декабре 1943 года производственных мастерских ему отдали на баланс лишь здание бывшей церкви, принадлежавшей Художественному фонду СССР. Для осуществления передачи мастерских была создана специальная комиссия, которую возглавил художник Ф. Шмелёв, а временно исполняющей обязанности директора производственных мастерских стала З. Копьева [4, л. 8]. Живописец Александр Давыдов, который был избран председателем Свердловского отделения Оргкомитета Союза советских художников в июне 1942 года, охарактеризовал отношения свердловчан с москвичами сложными, которые не изменила в лучшую сторону даже их географическая близость в войну: «Мы одно время ожидали, как манну небесную, пребывание какого-нибудь московского художника, который мог бы помочь нам, дать товарищеские советы и т. д. Теперь как будто есть все возможности к этому, и художников много и неплохих, я бы сказал, но они как-то стоят в стороне» [19, л. 11]. Ситуация вокруг нехватки квадратных метров площадей мастерских для скульпторов и живописцев, данное и в конце концов невыполненное обещание С. Меркурова и других москвичей лишь подтвердили сложившиеся поверхностные взаимоотношения.

Таким образом, Свердловское отделение Художественного фонда СССР было учреждено 21 декабря 1943 года в момент передачи ему мастерских в здании бывшей церкви. Любопытно отметить, что это не были новые помещения для художников в Свердловске — они и раньше использовались в творческих целях. Отдельные сведения о работе в них содержатся уже в документах второй половины 1930-х годов. Так, например, имущественные дела вокруг мастерских затрагивались на одном из собраний художников в 1936 году. В протоколе записано: «Слушали: Оборудование б. церкви под мастерские и квартиры. Постановили: 1) Возбудить ходатайство об отпуске средств для достройки б. церкви» [23, л. 128]. Или на одном из заседаний правления в 1938 году оглашались намерения приспособить церковь под индивидуальные мастерские: «На днях мы получили сообщение, что Всекохудожником Т-во (имеется в виду Уральское областное кооперативное товарищество «Художник», созданное 7 мая 1931 года. — Прим. А. А.) принято в члены Всекохудожника, но ни слова не говорится об оборотных средствах и материальной помощи. В отпуске средств на ремонт помещения б. Крестовоздвиженской церкви облисполком и отдел искусств отказали» [24, л. 45]. И там же добавлено важное замечание, имеющее безусловное историческое значение сегодня: «Если оборотных средств от Всекохудожника получено не будет, то мастерские организовать при Союзе советских художников» [24, л. 45а]. Из этого уточнения можно сделать вывод о том, что на протяжении 1930-х годов неоднократно обсуждалась проблема с наличием мастерских для творцов изобразительного искусства в Свердловске. Найденное решение было нетривиальным: вместо расширения или предоставления новых мастерских художникам были переданы те же самые помещения, которые просто формально были закреплены на балансе новой общественной организации — созданного местного отделения Художественного фонда СССР. Разница с подходом «Всекохудожника» (Всероссийского союза кооперативных товариществ работников изобразительного искусства в 1928–1953 гг.), в организацию которого в 1934 году вошло уральское представительство товарищества «Художник», состояла лишь в том, что начиная с 1943 года и по сравнению с 1930-ми годами отныне предполагалось финансировать содержание мастерских из государственного бюджета, а не оставлять эту непосильную задачу на плечах самих творцов, о чем один из них, председатель Свердловского отделения Оргкомитета Союза советских художников Илья Камбаров, еще в 1937 году сообщал следующее: «Вопрос об организации государственных мастерских острый для нас, так как заказ по Дворцу пионеров закончен и средств на содержание скульптурной мастерской (б. Крестовоздвиженской церкви) нет» [25, л. 83]. Кроме того, контрактация художников «Всекохудожника», т. е. их материальное обеспечение осуществлялось нерегулярно, на всех членов товариществ заказов не хватало, поэтому финансовое положение свердловских художников в 1930-е годы не росло, а напротив, только снижалось вместе с денежным довольствием.

Какие изменения предполагал устав Художественного фонда СССР в жизни художников страны начиная с 1940-х годов? В документе было заявлено оказание художникам и критикам-искусствоведам, состоящим членами фонда (ими являлись члены и кандидаты в члены Оргкомитета Союза советских художников), содействия в развитии творческой деятельности и улучшения их материально-бытового положения. В отдельных случаях разрешалось на усмотрение правления организации помогать и молодым творцам, еще не состоящим членами союза. Для выполнения этих задач фонд должен был: содействовать своим членам в развитии творческой работы путем предоставления им возвратных ссуд и безвозвратных пособий во время работы над новыми художественными произведениями, снабжать художников производственными материалами и инвентарем, содействовать распространению художественных произведений, принимать меры по внедрению в промышленность для массового изготовления лучших образцов художественных произведений, проводить мероприятия по строительству мастерских и студий для работы, обеспечивать ими художников, помогать с командировками, организовывать культурно-бытовое, медицинское и санаторно-курортное обслуживание членов фонда и их семей, оказывать членам фонда и их семьям постоянную, временную материальную помощь в случае нуждаемости и утраты трудоспособности, содействовать вместе с Управлением по охране авторских прав при Оргкомитете Союза советских художников в деле охраны авторских прав художников и искусствоведов [27]. При этом отмечалось, что Художественный фонд имел право открывать художественно-производственные мастерские, организовывать мероприятия по выработке инвентаря и материалов для производства художественных произведений, строить и содержать дома художников, дома творчества и библиотеки, дома отдыха, дачи, дома для престарелых, сирот, детские сады и столовые, пошивочные, обувные и другие мастерские, предназначенные для бытового обслуживания художников и искусствоведов, а также членов их семей, устраивать художественно-выставочные салоны с продажами художественных произведений и репродукций, оказывать юридическую помощь своим членам. Средства организации, которые предоставлялись членам фонда, должны были накапливаться за счет взносов членов Оргкомитета Союза советских художников, от доходов предприятий и имущества, «из производимых всеми государственными, кооперативными и общественными организациями и предприятиями начислений в размере 3％ на вознаграждение, выплачиваемое художникам (живописцам, скульпторам, графикам, оформителям и художникам промышленности) за выполненные ими по своей специальности художественные работы» [27]. Руководящим органом фонда назначалось правление Оргкомитета Союза советских художников (при этом текущие вопросы решать поручено было правлению Художественного фонда СССР), а общий контроль творческой, производственной и финансовой деятельности велся комитетом по делам искусств при Совнаркоме СССР. В союзных, автономных республиках, областях, краях по постановлениям правления фонда организовывались местные отделения организации [27, л. 5–7].

В 1946–1949 годы Свердловское правление отделения Художественного фонда СССР, а также Свердловское отделение Оргкомитета Союза советских художников регулярно рассматривали и выдавали положительные решения на получение возвратных ссуд и безвозвратных пособий. До июня 1948 года директором Свердловского отделения Художественного фонда СССР был Михаил Александрович Кузнецов, председателем правления — живописец Николай Порфирьевич Голубчиков, в состав правления входили скульпторы Василий Андреевич Буланкин, Петр Алексеевич Сажин, живописцы Анатолий Львович Маневич, Иван Васильевич Салов, Фёдор Константинович Шмелёв, директор отделения М. Кузнецов [28, л. 216]. Распространенной практикой в первые годы работы организации стало обращение художников за финансовой помощью для своих детей. Приведем только некоторые примеры. Так, живописец Николай Сазонов 22 сентября 1947 года обратился с заявлением следующего содержания: «Прошу оказать материальную помощь, для покупки дочери ботинок и галош» [7, л. 19]. Просьбу художника удовлетворили, но было вынесено решение также и об адресной помощи всем семьям членов Свердловского отделения Оргкомитета Союза советских художников. В протоколе заседания правления от 5 ноября 1947 года отмечено по этому поводу: «В ознаменование 30-летия Октябрьской революции отпустить на детские подарки 2700 рублей, из них на детей работников мастерских 1200 рублей, отнести расход на статью “помощь детям”» [20, л. 4]. График Екатерина Гилева попросила выделить возвратную ссуду в размере 400 рублей: «Моя дочь больна и нуждается в усиленном питании. А т. к. в течение этого месяца заработки мои были ничтожные — я нахожусь в весьма затруднительном материальном положении. 28/XI. 1947 г.» [8, л. 4]. График Олег Коровин также обращался за материальной помощью: «Прошу оказать мне материальную помощь в поездке детей в дом отдыха в размере пятьсот рублей. Прошу не отказать» [9, л. 76]. Деньги были им предоставлены. Художник Лев Эппле, немец по национальности, неоднократно запрашивал после войны у фонда денежные средства. В одном из обращений ему требовалось на лечение детей 2000 рублей [10, л. 15]. Решением организации от 4 декабря 1947 года художнику было не отказано в ходатайстве [21, л. 23, c. 2]. Следует сказать, что послевоенные годы были сложными для всего советского народа, а не только для художественной интеллигенции. Уцелело, к примеру, и такое обращение от 4 сентября 1947 года, в котором Юлий Бершадский, ученик Ильи Репина, оказавшийся на Урале в эвакуации, делал запрос в Свердловское отделение Художественного фонда СССР на материальную помощь: «Прошу выдать тысячу рублей, которые требуются для упаковки и отправления из Одессы в Свердловск моих произведений (в количестве около сорока холстов, частью на подрамниках), которые сохранились в Одесском музее, после немецкой оккупации» [11, л. 27]. Денежный вопрос разрешился положительно для художника на заседании правления Свердловского отделения 30 сентября 1947 года. В протоколе зафиксировано: «выдать Бершадскому Ю.Р. 1000 рублей по статье “на ремонт мастерских”» [22, л. 35].

Николай Порфирьевич Голубчиков (первый слева), Юрий Александрович Иванов (третий, в центре). Фото из архива Свердловского отделения Союза художников России

Как мы отмечали ранее, «если денежные вопросы на лечение, помощь детям, одолевавшие художников, еще как-то решались, то труднее обстояло положение дел с жильем и мастерскими, так как Дом художника еще не был построен» [1, с. 49], а к разработке его проекта даже не приступили. Председатель Свердловского отделения Союза советских художников Давид Ионин в письме к председателю Оргкомитета Союза советских художников Александру Герасимову в 1952 году среди прочего упоминал, что в перспективе «строительство 16 квартир, хотя и не полностью, но всё же облегчит тяжелые жилищно-бытовые условия свердловских художников, из которых 28 человек не имеют самостоятельных не только квартир, но и комнат» [12, л. 43]. Председатель правления Свердловского отделения фонда Юрий Иванов сообщал коллегам в письме в Москву: в 1952 году еще «ни один из художников не имеет самостоятельной мастерской» [13, л. 46]. Вместе с тем Свердловское отделение в 1951 году насчитывало семьдесят одного члена. В самом Свердловске проживали шестьдесят шесть человек [5, л. 55]. Художник Николай Чесноков впоследствии вспоминал, что личные помещения, предоставленные под мастерские в 1940-х годах, были только у графика Олега Коровина и живописца Виктора Зинова: «На втором этаже пристроя (сейчас Крестовоздвиженского мужского монастыря. — Прим. А. А.) к бывшей церкви, в которой помещался Художественный фонд, были две комнаты, изолированные друг от друга невысокой деревянной заборкой, примерно на метр не доходящей до потолка. Как особая привилегия, мастерские эти были предоставлены В.С. Зинову и О.Д. Коровину, очевидно, их считали более достойными претендентами на личное пользование этими помещениями» [33, c. 285]. О мастерских тех лет оставил записи и художник Виталий Волович: «Внизу, в большом зале, размещался скульптурный цех для производственных работ. Там делали бюсты вождей, памятники солдатам Великой Отечественной войны, надгробия... Там же работали форматоры... <...> Вечерами коридор освещался тусклым светом лампочки, едва проникающим сквозь густой слой осевшей на ней гипсовой пыли. <...> На втором этаже был живописный цех. Здесь выполняли заказные работы художники, не имеющие персональных мастерских. <...> Время от времени в конце зала полукругом расставлялись стулья, и тогда здесь проходили художественные советы. <...> Во время войны на первом этаже мастерских, возле входных дверей, за перегородкой жил слон (так как там располагался городской зоопарк. — Прим. А. А.). От голода он слабел всё больше и больше...» [3, c. 285].

Мастерские Свердловского отделения Художественного фонда СССР в здании бывшего храма.
Начало 1940-х гг. Фото из архива Свердловского отделения Союза художников России

Живописный цех в Свердловском отделении Художественного фонда СССР. Начало 1940-х гг. Фото из архива Свердловского отделения Союза художников России

Впрочем, в официальных документах, а не мемуарах, содержится другая информация о количестве членов, имевших мастерские в конце 1940-х – начале 1950-х годов. В учетной карточке Свердловского отделения Оргкомитета Союза советских художников 1950 года в графе обеспеченности индивидуальными мастерскими называются цифры: «живописцы — 8 человек, скульпторы — 6 человек» [30, л. 124]. Однако следует иметь в виду, что эти данные приписаны от руки, поэтому сейчас очень сложно установить их достоверность на момент составления документа, а также время, когда они были сделаны. В учетной карточке 1951 года [31, л. 152] количественный состав обеспеченных мастерскими не изменен по отношению к сведениям 1950 года, но данные уже приводятся в машинописном тексте. И в дальнейшем в отчетных справках эти цифры не менялись. Следует ли доверять обоим источникам в полной мере или руководствоваться воспоминаниями художников, например Н. Чеснокова? По-видимому, это дело личного выбора — верить документу для отчетности перед вышестоящим начальством или признавать правоту за публицистическим воспоминанием, содержащим, правда, и известную долю субъективности в эмоциональной оценке сталинского времени. Вместе с тем нужно обратить внимание и на такую оговорку, касающуюся мастерских, зафиксированную в одном из документов, что на их строительство — «Всекохудожником» или Художественным фондом — ни в 1950 году, ни в 1951 году никаких денежных средств не выделялось [31, л. 152]. Из нее можно понять, что здание бывшей церкви, взятое на баланс Художественного фонда СССР в 1943 году, было единственным перестроенным помещением для работы в 1940-е годы, вплоть до открытия Дома художников после XX съезда КПСС. Именно в нем в соответствии с внутренним распорядком работали живописцы и скульпторы, создавая художественные произведения, — отсюда и разные сведения о постоянном количественном составе членов фонда и союза, обеспеченных коллективной мастерской (тех, кто регулярно занимался творчеством, не просто числился в организации), а не отдельными индивидуальными комнатами, которыми еще только в перспективе предстояло обеспечить свердловских творцов.

В 1948 году внутри Художественного фонда СССР в Москве проводилась перерегистрация хозяйственных производственных предприятий, которая, как отмечалось, не затрагивала отделений организации по стране. Они же в свою очередь получили отдельную проверку c 1 января по 1 июля того же года в местных финансовых органах [32, л. 14]. В результате такой проверки 28 марта 1948 года в Свердловске имущество фонда было зарегистрировано за художественно-производственным предприятием, в которое вошли несколько цехов: живописный, скульптурный, оформительский, издательский и росписи тканей [26, л. 13].

СКУЛЬПТУРНЫЙ ЦЕХ В СВЕРДЛОВСКОМ ОТДЕЛЕНИИ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ФОНДА СССР. НАЧАЛО 1940-Х ГГ. ФОТО ИЗ АРХИВА СВЕРДЛОВСКОГО ОТДЕЛЕНИЯ СОЮЗА ХУДОЖНИКОВ РОССИИ

В МАСТЕРСКИХ СВЕРДЛОВСКОГО ОТДЕЛЕНИЯ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ФОНДА СССР В ЗДАНИИ БЫВШЕГО ХРАМА. НАЧАЛО 1940-Х ГГ. ФОТО ИЗ АРХИВА СВЕРДЛОВСКОГО ОТДЕЛЕНИЯ СОЮЗА ХУДОЖНИКОВ РОССИИ

ХУДОЖНИКИ СОЗДАЮТ ПОРТРЕТЫ ЧЛЕНОВ ПОЛИТБЮРО ЦК ВКП(Б). В ЦЕНТРЕ ИЗОБРАЖЕНИЕ ПЕРВОГО СЕКРЕТАРЯ ЛЕНИНГРАДСКОГО ОБКОМА И ГОРКОМА ВКП(Б) АНДРЕЯ ЖДАНОВА. НАЧАЛО 1940-Х ГГ. ФОТО ИЗ АРХИВА СВЕРДЛОВСКОГО ОТДЕЛЕНИЯ СОЮЗА ХУДОЖНИКОВ РОССИИ

Previous Next

В акте обследования, прилагавшемся к его регистрации, можно даже отыскать такие подробности, как то, что для обслуживания коллектива мастерской (художественно-производственного предприятия) имелись швея, сапожник, портной, а также одна автомашина [2, л. 11]. После этого произошли и кадровые изменения в руководстве фонда. Директором отделения стал Дмитрий Сергеевич Горбачёв, председателем правления — живописец Юрий Александрович Иванов, членами правления стали живописцы Борис Кириллович Смирнов, Фёдор Константинович Шмелёв, Иван Васильевич Салов, скульпторы Василий Андреевич Буланкин, Галина (Гали) Владимировна Петрова [29, л. 203]. Руководящее звено фонда проводило свои заседания в Доме работников литературы и искусства, там же, где располагалось и правление Свердловского отделения Оргкомитета Союза советских художников. Вероятно, к концу 1940-х годов никакими из провозглашенных, согласно уставу фонда, благами, кроме материальных, свердловские художники еще не успели воспользоваться, а также ничего не начали строить ни для себя, ни для своих семей. Скорее всего, это было просто невозможно, поскольку только в 1949 году страна выполнила планы послевоенной пятилетки по восстановлению народного хозяйства, а в области культуры и искусства, сотрясавшейся во второй половине 1940-х годов многочисленными скандалами, расследованиями и постановлениями, диктовали идеологические «правила» Управление (Отдел) пропаганды и агитации при ЦК ВКП(б), а также высшее руководство СССР в лице Политбюро, старавшееся держать художественную интеллигенцию и напрямую, и через партийную власть на местах в «бериевских», «ждановских» и «маленковских» рукавицах. Кроме того, нельзя забывать также и тот факт, что в 1947 году были отменены карточки на продовольственные и промышленные товары, а также состоялась денежная реформа, по которой старые деньги обменивались на новые купюры. Таким образом, Художественный фонд СССР мог заняться реальной материально-бытовой поддержкой художников и искусствоведов только после окончания реформирования финансовой сферы страны.

Крестовоздвиженский мужской монастырь в 2021 году, в здании которого располагались мастерские Свердловского отделения Художественного фонда СССР. Фото из личного архива А.С. Айнутдинова

Таким образом, к началу 1950-х годов в Свердловске на постоянной основе начало свою работу местное отделение Художественного фонда СССР. Первое десятилетие ушло на создание организации, решение имущественных дел, определение людей, которые вошли в ее правление. Кроме этого, после войны по линии фонда уделялось большое внимание повышению благосостояния художников, заботе о членах их семей, так как областное представительство «Всекохудожника» даже и не ставило подобной задачи, не говоря уже о том, чтобы иметь возможности к ее реализации в конкретных решениях. Архивные материалы 1950-х годов, среди которых сохранились бухгалтерские документы, справки и отчеты, дают основания предполагать, что на системной основе работа свердловского фонда началась именно в это десятилетие, выдвинувшее перед этой организацией и художниками, выгодоприобретателями ее становления и развития, круг новых профессиональных, материально-бытовых и имущественных (строительство мастерских и Дома художника) вопросов.