История иконописания в Костромском крае во второй половине XVI – первой трети XVII века

В XVI–XVII веках развивается русская иконопись, появляются новые иконописные центры и школы. После окончания Смутного времени получают свое дальнейшее социально-экономическое и культурное развитие Кострома и Костромской край.

Источниковая база изысканий в рамках данного периода немногочисленна. В 1982 году Государственный архив Костромской области пострадал от пожара, что привело к утрате многих документов XVI–XVII веков. В 1960–1970-е годы в архиве вела научно-исследовательскую работу В.Г. Брюсова. В приложениях и примечаниях ее монографий опубликованы ценные ранее утраченные документы [1; 2]. В 2004 году была издана писцовая книга Костромы 1627/28–1629/1630 гг. [3], которая является важным источником по социально-экономическому положению города в первой трети XVII века. Сведения об иконописи в Костромском крае содержатся в различных дореволюционных изданияхi См. также: Ярославские епархиальные ведомости. Часть неофициальная [газета]. 1892. № 50, 8 декабря. С. 791. × [4; 5; 6]. Изучение данных источников позволяет проследить историю иконописания в Костромском крае во второй половине XVI – первой трети XVII века.

С конца прошлого века данная проблема привлекла внимание ряда исследователей. В 1982 году выходит работа В.Г. Брюсовой об иконописце Гурии Никитине. Отдельная глава монографии посвящена художественной жизни Костромы конца XVI – середины XVII века [1]. В 1984 году издается следующая монография автора — о русской живописи XVII века [2], — один из параграфов которой касается Костромы. В 2004 г. появляется свод русской иконописи XIII–XIX веков, отдельный пункт во вступительной статье посвящен Костроме как самостоятельному художественному центру [7, с. 22–32]. В то же время стоит выделить словарь русских иконописцев XI–XVII веков И.А. Кочетова [8], где содержатся биографии костромских иконописцев. Однако все перечисленные работы содержат разрозненные факты и не дают представления о развитии иконописи в Костромском крае в данный период.

В настоящем исследовании ставится цель обобщения, систематизации сведений и исследования развития иконописи в Костромском крае во второй половине XVI – первой трети XVII века. Нижняя дата условна и требует дальнейшего изучения, что является одной из задач исследования. Верхняя дата — первая треть XVII века — является временем первого упоминания в источниках костромского иконописца Любима Агеева. В дальнейшем появляются работы, которые приписывают к письму этого мастера и по которым уже можно условно судить о костромской школе иконописи.

В данной статье под Костромским краем понимается территория будущей Костромской губернии, сложившейся к началу XX века и имеющей общие историко-культурные черты и традиции.

Становление костромского иконописания на рубеже XVI–XVII веков

Начало кирпичного храмового зодчества в Костроме датируется XVI веком. В Костромском кремле первый кирпичный Успенский собор исследователи относят к началу XVI века [9, с. 15]. В это же время в Старом городе существовала каменная Троицкая церковь, утраченная еще в начале XVII века [3, с. 268]. В источниках не упоминаются росписи соборов в XVI – начале XVII веков. В Свято-Троицком Ипатьевском мужском монастыре первый кирпичный Троицкий собор был построен в 1559–1564 годах и расписан «стенным письмом» во второй половине XVI века [10, с. 74]. В 1595–1597 годах в монастыре над Святыми вратами построен храм Ирины и Феодора Стратилата, а в июле 1600 года врата расписаны «стенным письмом» [1, с. 233]. В 1559–1565 годах в Богоявленском мужском монастыре возведен одноименный собор, в котором «верха» были расписаны во второй половине XVI века [1, с. 74]. Таким образом, в конце XVI века в Костроме построено пять кирпичных храмов, именно в это время сюда приезжают изографы и иконописцы. Согласно источникам, два из четырех храмов были расписаны стенным письмом.

Первое упоминание имен иконописцев в Костроме зафиксировано в 1600 году. Именно в этом году в приходно-расходных книгах Ипатьевского монастыря упоминается Бажен Савин: «Дано по приказу Дмитрия Ивановича иконнику Баженку да Троецкому Чудово» [2, с. 315]. В июле 1600 года Бажен Савин принимал участие в росписи Святых ворот Ипатьевского монастыря [11, с. 13]. По мнению Е.В. Кудряшова, Бажен Савин являлся московским иконописцем, в то же время И.А. Кочетков называет его «костромским жалованным иконописцем» [8, с. 567]. В конце XVI века в Костроме трудился иконописец, к которому обращался Дмитрий Иванович Годунов, что свидетельствует о его мастерстве художника. В 1615 году «государев иконописец» Бажен Савин сделал вклад 30 икон соловецких «чудотворцев на красном золоте» общей стоимостью 12 рублей [12, с. 300]. Можно заключить, что Бажен Савин в начале XVII века являлся известным иконописцем, работы которого ценились в Костроме и других городах. В документах Ипатьевского монастыря упоминается также следующее: «Выменяно у иконнику Григорья три образа Троицы на золоте, а золото монастырское, дано промену 6 алтын. Да ему ж дано от дела от трех киотов 5 алтын. Да он же починивал образ Николы чудотворца в киоте, дано ему 10 денег…» [8, с. 160]. Данный документ был утрачен в 1982 году в ходе пожара в Государственном архиве Костромской области. В росписи Святых ворот Ипатьевского монастыря принимал участие «монастырский иконник Григорий» [11, с. 13]. Таким образом, в конце XVI века в Костроме работали два иконописца: Бажен Савин и Григорий. Они писали иконы для Костромы и других городов, а также расписывали и храмы. Их иконы отличались от образов, выполненных другими мастерами, манерой письма.

В 1620-е годы иконописание в Костроме продолжает развиваться. 7 марта 1623 года здесь «Макариево-Унженским монастырем было приобретено 50 образов чудотворцевых Макариевых» за 7 рублей 16 алтын [4, с. 43]. Костромские иконописцы создавали образы преподобного Макария Унженского, которые пользовались спросом, а значит, уровень письма был высоким. В церкви Успения Пресвятой Богородицы имелся предел в честь «Макария Желтоводского Унженского чудотворца» [3, с. 281], и можно предположить, что в храме могли находиться иконы, написанные костромскими мастерами.

Иконописцы Костромы по Писцовой книге 1627/28–1629/30 годов

В конце 1620-х годов в Костроме продолжали работать иконописцы. Так, в Старом городе жил иконник Фёдор [3, с. 19], данные о нем содержатся и в словаре И.А. Кочеткова [8, с. 710]. В остальных источниках иконописец не упоминается. Старый город — это кремль, где находились осадные дворы бояр и князей, одно из самых почетных мест. Фёдор был единственным иконописцем, который проживал в кремле. По данным Писцовой книги Костромы, на улице Большой к Водяным воротам жил «Гришка-иконник» [3, с. 22]. По мнению И.А. Кочеткова, этот иконописец, впервые упомянутый в 1600 году, умер от мора в Костроме в 1655 году [8, с. 160]. Здесь же жил иконник Арсений Наумов [3, с. 22], в остальных источниках он не упоминается. В Чулкове переулке — «Богдашко Иванов сын Суровцов — иконник» [3, с. 39], позади лавочного места Семёна Резанцева в Мясном ряду иконописец имел лавку [3, с. 206]. «В Немеснич присуд во дворе» проживал «молотчей человек Васка Васцын и сын его Васка» [3, с. 71], иконописец имел двор и огород, в Свежем Рыбном ряду владел лавкой [3, с. 204]. В отличие от комментариев, данных другим иконописцам, в источнике упоминается следующая характеристика их занятия: «Промысл их — иконное пишут» [3, с. 71]. На Якиманской улице проживал «Данилко — иконник с сыном з Дунайком <…> Промысл их — пишут иконное» [3, с. 88]. Гаврилов Даниил, костромской иконописец первой трети XVII века, владел в «Новом городе лавкой в Мясном ряду и лавочным местом в Сурожском ряду» [3, с. 202, 203]. На Покровской улице был двор иконников Ильи и Ивана Никифоровых [3, с. 130]. По данным И.А. Кочеткова, иконописец Иван Никифоров умер в 1655 году [8, с. 447], в Спасо-Ломском монастыре ныне Череповецкого района Вологодской области он написал икону «Игнатия чудотворца, что на гробнице»iТам же. × , ныне место нахождения памятника неизвестно. В Рохманцевом переулке был двор вдовы иконника Авдотьи Богдановой [3, с. 146]; в Богоявленском переулке — двор сына иконника Андрея Фёдорова [3, с. 166] (иконописец умер до 1646 года [3, с. 711]); в Суслове переулке — двор иконника Артемия Пахомова [3, с. 182]; у Настасьиного монастыря «присуд от Сулы к Брагиной улице» — двор вдовы иконника Марьицы Тимофеевой [3, с. 177]; в Лоховом переулке жила вдова иконника Аксинья Фёдорова [3, с. 191]. Таким образом, согласно Писцовой книге, в Костроме в первой трети XVII века проживали как минимум 12 иконописцев.

В 1628 году в письме архимандрита Пафнутия казначею Свято-Троицкого Ипатьевского монастыря упоминается иконописец Василий Возницын: «…два короба белых, что были с образами да присланы были естя к нам к Москве десят образов Троецы на золоте Васильева писма Возницына, а оной коробок образы прислали к Петрову дню, а государь царь и великий князь Михайло Федорович всея Русии и с царицею пошли пешием молитца к Троице в Сергиев монастырь, а будет Васильева письма Возницына в казне нет» [2, с. 315]. Иконы, написанные Василием Возницыным, отличались особым стилем и ценились царем.

Иконопись в Костромском крае в XVII веке

В XVII веке в Костромском крае проживали отдельные иконописцы. Так, в 1620 году в Андомском стане в селе Никольское на Борань отмечен «погост сельцо да 32 деревни с полудеревнею да 5 починков живущих, а в них …двор иконников…» [6, с. 6]. Андоба, или Андобский стан, находился в Костромском уезде в 35 верстах к северу от Костромы [5, с. 1]. В XV веке у впадения реки Солоницы в Волгу был основан Николо-Бабаевский мужской монастырь, а в 1627 году за монастырем уже существовал «двор иконников» [6, с. 6]. В 1629 году в источниках зафиксировано первое упоминание об иконописце Любиме Агееве. Погост Шунга являлся вотчиной Чудова монастыря, в это время на погосте было две церкви, шесть келий и 31 двор, среди них «двор иконника Любимки Агеева» [6, с. 58]. В этот период Любим Агеев уже сложился как иконописец.

В настоящее время в коллекции Виктора Бондаренко имеется икона «Усекновение главы Иоанна Предтечи, с иконой “Богоматерь Феодоровская”, избранными святыми и житием Иоанна Предтечи» (первая треть XVII века). По мнению исследователей, «не исключено, что образ был создан в Костроме или близких ей землях, где в первой трети XVII века художественный стиль этого центра еще только складывался, лишь к середине столетия превратившись в яркое самобытное явление. В этом случае икона из собрания В.А. Бондаренко является редким образцом костромского посадского иконописания периода его зарождения» [13, с. 255].

Выводы

На основании изученных источников можно заключить следующее. Первые заказы на роспись храмов в Костроме возникли в первой половине XVI века. Иконописцы появляются в Костроме в последней четверти XVI века. В это время здесь работали костромские и московские мастера, которые занимались иконописанием и стенным письмом. В период Смутного времени иконописное дело в Костроме не пропадает и вновь продолжается в последующие годы. В первой трети XVII века в городе проживали как минимум 12 иконописцев. Работы костромских иконописцев распространялись по России и Костромскому краю, и уже в первой трети XVII века они выделялись своим письмом. В конце первой трети XVII века известны иконописцы в Костромском крае: в Андобском стане, близ Николо-Бабаевского монастыря и на погосте Шунга (именно из Шунги происходит Любим Агеев). В настоящее время зафиксирован один памятник первой трети XVII века, относящийся к костромскому иконописанию (в частной коллекции).